Тема урока: «Литература
и искусство»
Классы: 8-А, 8-Б кл. Донецкой общеобразовательной школы I-III ступеней № 112
Ожидаемые результаты:
Уважаемые учащиеся! На уроке мы с вами должны
рассмотреть вопросы:
1.Литераурные образы Мигеля Сервантеса
2.В.Шекспир и театр
3.Искусство эпохи барокко
После этого вы сможете:
1.Называть время эпохи барокко.
2.Показывать на карте наиболее выдающиеся
культурные центры.
3.Пояснять и использовать понятия «барокко»
4.Описывать наиболее выдающиеся памятники
культуры эпохи барокко.
5.Наводить примеры высокого уровня развития
культуры ХVI-ХVIІ в.
Тип урока: урок усвоения новых знаний
Литература: Подаляк Н.Г. Всемирная история: Новое время (конец ХV – XVIII в.):
учебник для 8 класса общеобразовательных учебных заведений. – К.: Генеза, 2008.
– 240 с.
Ход
урока
І. Организационный
момент
II.Сообщение темы, дидактической цели урока.
Мотивация учебной деятельности учащихся
III.Актуализация опорных
знаний учащихся.
IV. Изучение нового учебного
материала.
4.1. Литература. Мигель Сервантес
Форма работы: индивидуальная / в парах
Методический
прием: защита
опережающего домашнего задания (биография Серантеса), работа с отрывком романа
«Дон Кихот»
|
Имя писателя
|
Годы жизни
|
Страна
|
Произведение
|
|
Мигель де
Сервантес Сааведра
|
1547-1616
|
Испания
|
«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605 г.– 1 часть,
1615 г. – 2 часть)
|
Дополнительная информация
Мигель де Сервантес Сааведра был сыном бедного идальго, избравшего
профессию хирурга (крещен 9.10.1547, Алькала-де-Энарес). В молодости служил
солдатом, отличился в морской битве при Лепанто (7 октября 1571 г.), в которой лишился
левой руки. Возвращаясь морем на родину, Сервантес был захвачен пиратами и
продан в рабство алжирскому паше. В неволе пробыл 5 лет. После 4 неудачных
попыток к бегству выкуплен миссионерами (1580 г.). По возвращении в Мадрид написал
пасторальный роман «Галатея» (1585), патриотическую трагедию «Нумансия» и около
30 других пьес. Скудость литературного заработка вынудила Сервантеса переехать
в Севилью и стать агентом по закупке провианта для флота, позже - сборщиком
недоимок. Гражданская служба (1587-1603) была не более удачна, чем армейская -
трижды Сервантес попадал в тюрьму. Соприкосновение по роду занятий с разными
общественными слоями определило реалистический поздний период его творчества,
который открылся первой частью романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»
(1605), начатой ещё в севильской тюрьме в 1602 году. Роман во многом - итог
личной жизни Сервантеса, полной героических дерзаний и катастрофических неудач.
Всенародный и общеевропейский успех романа соблазнил некоего А. Фернандеса де
Авельянеду (псевдоним) выпустить "подложное" окончание. Задетый
огрублением замысла и главных образов, Сервантес опубликовал вторую часть «Дон
Кихота» (1615). Преследуемый нищетой и унижениями, Сервантес перед смертью
вступил в Орден терциариев и был похоронен за счёт братства. Могила Сервантеса
затерялась.
Роман «Дон
Кихот», принесший славу и память потомков, возник из замысла Сервантеса -
высмеять модные в его время новорыцарские романы. Этот внешний
литературно-пародийный план сюжета более всего ощутим в начальных пяти главах.
За ним - в связи с историей «книжного рыцаря», проведённого сквозь все круги
реальной жизни, - открывается многообразная панорама испанского общества на
стыке XVI – XVII столетий.
Роман Сервантеса изображает трагикомически
бесплодный энтузиазм благородной личности Дон Кихота на фоне жалкого прозябания
самодовольных обывателей. Дон Кихот, над увлечением рыцарскими романами
которого должен был смеяться читатель, вызывает жалость, ведь нельзя смеяться
над благородными порывами помочь людям даже если они (порывы) бесплодны.
Общество, в котором живет Дон Кихот, рождает презрение, поскольку его
представители в заботах о «хлебе насущном» забыли о милосердии и любви, не
способны на подвиг и самопожертвование.
Среди великих реалистов Нового времени М.Сервантес
первый зафиксировал «прозаический» (обывательский, потребительский), а не
героический характер рождающегося общества.
Документы
О славной
победе, одержанной доблестным Дон Кихотом в страшной и доселе неслыханной битве
с ветряными мельницами, равно как и о других событиях, о которых мы не без
приятности упомянем
Тут глазам их открылось не то тридцать, не то
сорок ветряных мельниц, стоявших среди поля, и как скоро увидел их Дон Кихот,
то обратился к своему оруженосцу с такими словами:
- Судьба
руководит нами как нельзя лучше. Посмотри, друг Санчо Панса: вон там виднеются
тридцать, если не больше, чудовищных великанов, - я намерен вступить с ними в
бой и перебить их всех до единого, трофеи же, которые нам достанутся, явятся
основою нашего благосостояния. Это война справедливая: стереть дурное семя с
лица земли - значит верой и правдой послужить богу.
- Где вы
видите великанов? - спросил Санчо Панса.
- Да вон они,
с громадными руками, - отвечал его господин. - У некоторых из них длина рук
достигает почти двух миль.
- Помилуйте,
сеньор, - возразил Санчо, - то, что там виднеется, вовсе не великаны, а
ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за их руки, - это крылья: они
кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова.
- Сейчас видно
неопытного искателя приключений, - заметил Дон Кихот, - это великаны. И если ты
боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в
жестокий и неравный бой.
С последним
словом, не внемля голосу Санчо, который предупреждал его, что не с великанами
едет он сражаться, а, вне всякого сомнения, с ветряными мельницами, Дон Кихот
дал Росинанту шпоры. Он был совершенно уверен, что это великаны, а потому, не
обращая внимания на крики оруженосца и не видя, что перед ним, хотя находился
совсем близко от мельниц, громко восклицал:
- Стойте, трусливые и подлые
твари! Ведь на вас нападает только один рыцарь.
В это время подул легкий ветерок,
и, заметив, что огромные крылья мельниц начинают кружиться, Дон Кихот
воскликнул:
- Машите, машите руками! Если б у
вас их было больше, чем у великана Бриарея, и тогда пришлось бы вам
поплатиться!
Сказавши это, он всецело отдался
под покровительство госпожи своей Дульсинеи, обратился к ней с мольбою помочь
ему выдержать столь тяжкое испытание и, заградившись щитом и пустив Росинанта в
галоп, вонзил копье в крыло ближайшей мельницы; но в это время ветер с такой
бешеной силой повернул крыло, что от копья остались одни щепки, а крыло,
подхватив и коня и всадника, оказавшегося в весьма жалком положении, сбросило
Дон Кихота на землю. На помощь ему во весь ослиный мах поскакал Санчо Панса и,
приблизившись, удостоверился, что господин его не может, пошевелиться - так
тяжело упал он с Росинанта.
- Ах ты, господи! - воскликнул
Санчо. - Не говорил ли я вашей милости, чтобы вы были осторожнее, что это
всего-навсего ветряные мельницы? Их никто бы не спутал, разве тот, у кого
ветряные мельницы кружатся в голове.
- Помолчи, друг Санчо, - сказал
Дон Кихот. - Должно заметить, что нет ничего изменчивее военных обстоятельств.
К тому же, я полагаю, и не без основания, что мудрый Фрестон, тот самый,
который похитил у меня книги вместе с помещением, превратил великанов в
ветряные мельницы, дабы лишить меня плодов победы, - так он меня ненавидит. Но
рано или поздно злые его чары не устоят пред силою моего меча.
- Это уж как бог даст, - заметил
Санчо Панса.
Он помог Дон Кихоту встать и
усадил его на Росинанта, который тоже был чуть жив. Продолжая обсуждать
недавнее происшествие, они поехали по дороге к Ущелью Лаписе, ибо Дон Кихот не
мог упустить множество разнообразных приключений, какое, по его словам, на этом
людном месте их ожидало; одно лишь огорчало его - то, что он лишился копья, и,
поведав горе свое оруженосцу, он сказал:
- Помнится, я читал, что один
испанский рыцарь по имени Дьего Перес де Варгас,[2] утратив в бою свой меч,
отломил от дуба громадный сук и отдубасил и перебил в этот день столько мавров,
что ему потом дали прозвище Дубас, и с тех пор он и его потомки именуются
Варгас-Дубас. Все это я говорю к тому, что я тоже намерен отломить сук от
первого же дуба, который попадется мне по дороге, все равно - обыкновенного или
каменного, такой же величины, какой, я себе представляю, долженствовал быть у
Варгаса, и при помощи этого сука совершить такие подвиги, что ты почтешь себя
избранником судьбы, ибо удостоился чести быть очевидцем и свидетелем деяний,
которые впоследствии могут показаться невероятными.
- Все в руках божиих, - заметил
Санчо. - Я верю всему, что говорит ваша милость. Только сядьте прямее, а то вы
все как будто съезжаете набок, - верно, оттого, что ушиблись, когда падали.
- Твоя правда, - сказал Дон Кихот,
- и если я не стону от боли, то единственно потому, что странствующим рыцарям в
случае какого-либо ранения стонать не положено, хотя бы у них вываливались
кишки.
- Коли так, то мне возразить
нечего, - сказал Санчо, - но одному богу известно, как бы я был рад, если б вы,
ваша милость, пожаловались, когда у вас что-нибудь заболит. А уж доведись до
меня, так я начну стонать от самой пустячной боли, если только этот закон не
распространяется и на оруженосцев странствующих рыцарей.
4.2. Литература. Франсуа Рабле
Форма работы: индивидуальная / в парах
Методический
прием: защита
опережающего домашнего задания (биография Ф. Рабле), работа с отрывком романа «Гаргантюа
и Пантагрюэль»
|
Имя писателя
|
Годы жизни
|
Страна
|
Произведение
|
|
Франсуа Рабле
|
1494-1553
|
Франция
|
«Гаргантюа и Пантагрюэль» (1532 г.– 1 книга, 1553 г. – 5 книга)
|
Дополнительная
информация
Франсуа Рабле родился в небольшом
французском городке Шиноне в семье адвоката и землевладельца. Точная дата его
рождения неизвестна. Исследователи называют и 1494, и 1495, и даже 1483 годы. Зато
известно, что он был младшим сыном в большой семье. У него было два старших
брата и сестра. Мальчику едва исполнилось девять лет, как отец отдал его во
францисканский монастырь. Там Рабле и получил начальное образование. Он учился
очень хорошо и за время пребывания в монастыре изучил несколько иностранных
языков, а также классические языки - греческий и латинский.
Однако уровень обучения во францисканской
школе не удовлетворил Рабле, и местный епископ Д'Эдиссак, который
покровительствовал талантливому юноше, предложил ему перейти в бенедиктинский
орден, что тот и сделал. Причем разрешение на это дал сам папа римский Климент
VII. Правда, вскоре Рабле оставил монастырь и переехал в дом епископа, чтобы
стать его секретарем.
С разрешения архиепископа будущий писатель
начал заниматься медициной и вскоре отправился в университет города Монпелье.
Там находился древнейший в Европе медицинский факультет. В Монпелье Рабле
пробыл два года и покинул университет, получив звание бакалавра медицины.
После этого он переехал в большой
французский город Лион, где стал врачом в городской больнице. Там он впервые
начинает заниматься литературным творчеством. Возможно, это произошло благодаря
поддержке знаменитого немецкого гуманиста Эразма Роттердамского, с которым
Рабле состоял в переписке. В начале 1532 года Рабле выпустил первую книгу, в
которой рассказывал о приключениях великана Гаргантюа.
Она вышла под псевдонимом Алькофрибас
Назье, составленным из букв его имени, произвольно переставленных в виде
анаграммы. Анонимный автор сразу же становится известным далеко за пределами
своего города.
В следующем, 1533 году, выходит
продолжение книги, а чуть позже новые и новые главы. Их выпуском автор
занимался практически всю оставшуюся жизнь, сочетая литературный труд с
занятиями медициной.
По инициативе епископа Жана дю Белле Рабле
в составе посольства короля Франциска I отправился в Рим. Во время этой поездки он ни
на день не прекращал работы и по возвращении в Лион написал еще один том своей
эпопеи, где рассказывалось о жизни Пантагрюэля, отца Гаргантюа. В нем Рабле в
иронической форме изложил свои впечатления о поездке в Италию и о пребывании
при папском дворе.
Не удивительно, что вскоре после выхода
книги Рабле были запрещены французской инквизицией. В это время имя автора уже
было известно. Он перестал скрываться под псевдонимом.
Опасаясь преследований, Рабле вновь уехал
в Италию и поселился в Риме, где на этот раз провел более трех лет. Формально
Рабле числился секретарем епископа дю Белле, который к тому времени стал
кардиналом. Только благодаря покровительству дю Белле Рабле сумел избежать
преследований инквизиции.
Находясь в Риме, Рабле занимался врачебной
практикой, а также серьезно увлекся археологией и даже выпустил книгу,
посвященную античным памятникам Рима.
В 1537 году Рабле ненадолго приезжает во
Францию в свите кардинала дю Белле и наконец получает степень доктора медицины.
Тогда же ему удается получить королевскую привилегию на дальнейшее издание
своих книг во Франции. В 1542 году выходит самое полное издание сочинения
Рабле, в котором не только впервые рассказывается о современной Рабле Италии,
но и высмеивается двор французского короля.
Резкость выпадов Рабле опять привлекает к
нему внимание инквизиции, и вопреки королевской привилегии книги писателя вновь
сжигают на площади. По совету друзей Ф. Рабле решает больше не испытывать судьбу и скоро покидает
Францию. На этот раз он нашел пристанище в немецком городе Меце, где тоже
устроился работать врачом. Уезжая, Рабле оставил своему лионскому издателю
рукопись четвертой книги. Она вышла в свет в 1548 году.
В январе 1551 года Ф. Рабле становится кюре (священником) в Медоне, поблизости от
Парижа. Подобное назначение было обычным в те времена поощрением за поступки,
угодные церкви. Должность не требовала усердия в исполнении обязанностей и
давала неплохие доходы. Все свое время Рабле мог теперь тратить на ученые и
литературные занятия. Он спокойно завершил еще одну книгу своей эпопеи и напечатал
ее в 1552 году.
Влиятельные друзья вновь помогают Рабле, и
он получает королевскую привилегию. Книга выходит из печати, и сразу же
появляются ее переиздания. По едкому замечанию одного из современников, Рабле
печатают больше, чем Библию. Книга, в которой писатель резко критикует
политическую деятельность католической церкви, расходится по всей Франции и
далеко за ее пределами. Практически сразу же на Рабле посыпались доносы: его
обвиняли в вольнодумстве, ереси и неуважении к королю. Друзья в очередной раз
посоветовали писателю скрыться, и Рабле тайно уехал в Лион, распустив слух, что
он якобы арестован и посажен в тюрьму.
Возможно, благодаря этой своевременно предпринятой
уловке писателю опять удалось избежать ареста. В течение нескольких месяцев он
жил в Лионе, потом вновь вернулся в Париж и привез с собой пятую, как
оказалось, последнюю книгу. Она вышла из печати уже после того, как Франсуа Рабле умер в Париже от
болезни сердца.
Сюжет для своей книги Рабле взял из
народной лубочной литературы: веселые сказки о добрых и смешных великанах
читали и любили и в Германии, и в Италии, и во Франции. Но автор обогащает его
яркими описаниями современной ему французской жизни, едкими замечаниями в адрес
корыстолюбивых священников, продажных судей, ученых-философов, папы и короля. Как и М. Сервантес, Франсуа Рабле высмеивает
порядки феодальной (рыцарской) Европы, в тоже время издеваясь над неумеренным
преклонением людей раннего Нового времени перед античной культурой, древнегреческими
и древнеримскими авторами.
Документы
Желающих установить
генеалогию Гаргантюа и древность его рода я отсылаю к великой Пантагрюэльской
хронике. Она более обстоятельно расскажет
вам о том, как появились на свете
первые великаны и
как по прямой
линии произошел от них Гаргантюа, отец Пантагрюэля. И вы уж на меня не
пеняйте за то, что сейчас я не буду на
этом останавливаться, хотя история эта
сама по себе такова, что чем чаще
о ней вспоминать, тем больше бы она
пришлась вашим милостям по вкусу, и в доказательство я
сошлюсь на Филеба
и Горгия Платона, а также на
Флакка, который утверждает, что чем
чаще повторять иные речи (а мои
речи, разумеется, именно таковы), тем они приятнее.
Дай бог, чтоб каждому была столь же
доподлинно известна его родословная от Ноева ковчега и до
наших дней! Я
полагаю, что многие
из нынешних императоров, королей,
герцогов, князей и
пап произошли от
каких-нибудь мелких торговцев реликвиями или же корзинщиков и, наоборот,
немало жалких и убогих побирушек из
богаделен являются прямыми потомками великих
королей иимператоров, - достаточно
вспомнить, как поразительно быстро сменили
ассириян - мидяне,
мидян - персы,
персов - македоняне,
македонян - римляне,
римлян - греки,
греков - французы.
Что касается меня, то я, уж верно, происхожу от какого-нибудь богатого короля или владетельного князя,
жившего в незапамятные
времена, ибо не родился еще на свет такой человек, который
сильнее меня желал
бы стать королем и разбогатеть, -
для того чтобы пировать, ничего не делать, ни о чем не заботиться и щедрой
рукой одарять своих приятелей и всех
порядочных и просвещенных людей.
Однако ж я себя утешаю, что в ином мире
я непременно буду королем, да еще
столь великим, что сейчас и помыслить о
том не смею.
Придумайте же и вы себе
такое или даже еще лучшее утешение в
несчастье и пейте на здоровье,
коли есть охота.
Возвращаясь к нашим
баранам, я должен сказать, что по
великой милости божьей
родословная Гаргантюа с древнейших времен дошла до нас в более полном виде, чем
какая-либо еще, не считая родословной мессии, но о ней я говорить не намерен, ибо это меня не
касается, тем более что этому
противятся черти (то есть, я
хотел сказать, клеветники и лицемеры).
Сия родословная была найдена Жаном Одо на его собственном
лугу близ Голо, пониже Олив,
в той стороне, где Нарсе, при
следующих обстоятельствах. Землекопы,
которым он велел выгрести ил из
канав, обнаружили, что их заступы упираются в
огромный бронзовый склеп длины невероятной, ибо конца его так и
не нашли - склеп
уходил куда-то далеко за вьеннские шлюзы. В том самом месте, над которым был изображен
кубок, а вокруг кубка этрусскими буквами написано: «Hic
bibitur», склеп решились вскрыть и обнаружили девять фляг
в таком порядке,
в каком гасконцы расставляют кегли, а под средней флягой оказалась громадная, громоздкая, грязная, грузная,
красивая, малюсенькая, заплесневелая
книжица, пахнувшая сильнее, но, увы, не слаще роз.
Вот эта книжица и заключала в
себе вышеупомянутую родословную,
всю целиком написанную курсивным
письмом, но не на пергаменте, не
на вощеной табличке, а на коре
вяза, столь, однако, обветшавшей,
что на ней
почти ничего нельзя было разобрать.
Аз многогрешный был туда зван и, прибегнув
к помощи очков, применив тот способ чтения стершихся букв, коему нас научил
Аристотель, разобрал их все, в чем вы и
удостоверитесь, как скоро начнете
пантагрюэльствовать, то есть потягивать из бутылочки, потягивать да
почитывать о престрашных
Деяниях Пантагрюэля».
4.3. Литература. Уильям Шекспир
Форма работы: индивидуальная / в парах
Методический
прием: защита
опережающего домашнего задания (биография У. Шекспира), работа с отрывком
романа «»
|
Имя писателя
|
Годы жизни
|
Страна
|
Произведение
|
|
Уильям Шекспир
|
1564-1616
|
Англия
|
37 драм
Комедии «Укрощение строптивой» (1593), «Сон в летнюю ночь»
(1596), «Много шума из ничего» (1598). Трагедии «Ромео и Джульетта» (1595), «Гамлет»
(1601), «Отелло» (1604), «Король Лир», (1605), «Макбет» (1606)
Исторические хроники «Ричард III» (1593); «Генрих IV» (1597-98)
и др..
|
Дополнительная информация
Биографические
данные
Уильям Шекспир
родился 23 апреля 1564, в Стратфорд-он-Эйвоне, в семье торговца Джона Шекспира.
Предки Шекспира в течение нескольких веков занимались хлебопашеством в
окрестностях Стратфорда. 1568-1569 гг. — годы наибольшего процветания семьи, за
которыми последовало медленное разорение. Около 1580 г. Уильяму пришлось
бросить школу и начать работать. Предполагают, что, оставив школу, Уильям
Шекспир какое-то время в качестве подмастерья помогал отцу.
В ноябре 1582 г. Уильям женился на
Энн Хэтеуэй. Возможно, женитьба была вынужденной: в мае следующего года родился
их первый ребенок — дочь Сьюзен. В феврале 1585 г. на свет появилась
двойня — сын Гамнета и дочь Джудит. Во второй половине 1580-х годов драматург
уехал из Стратфорда. Наступают так называемые «утраченные» или «темные годы», о
которых ничего неизвестно.
На рубеже
1590-х гг. Уильям Шекспир приехал в Лондон. В эти годы была создана его первая
пьеса — хроника «Генрих VI». Сделавшись достаточно заметной фигурой, Шекспир
сразу же удостоился ревнивого выпада со стороны одного из царивших тогда на
сцене драматургов группы «университетские умы» Роберта Грина, назвавшего его
«потрясателем сцены» (каламбурная игра на фамилии Шекспира: Shake-speare, то
есть «потрясатель копья») и вороной, которая «рядится в наши перья»
(переиначенная цитата из «Генриха VI). Таким был первый сохранившийся отзыв.
В 1592-1594 гг.
лондонские театры закрылись из-за эпидемии чумы. Во время невольной паузы У.
Шекспир создал несколько пьес: хронику «Ричард III», «Комедию ошибок» и
«Укрощение строптивой», свою первую трагедию (еще выдержанную в бытовавшем
стиле «кровавой трагедии») «Тит Андроник», а также выпустил в свет впервые под
своим именем поэмы «Венера и Адонис» и «Лукреция».
В 1594 г. после открытия
театров Шекспир присоединился к новому составу труппы лорда-камергера, называвшейся
так по должности ее покровителя Хансдона. Со сцены сошли (умерли или перестали
писать для театра) «университетские умы». Началась эпоха Шекспира. Вот что
писал один из его современников Ф. Мерез в 1597 году: «Подобно тому, как Плавт
и Сенека считались у римлян лучшими по части комедии и трагедии, так Уильям
Шекспир у англичан является наипревосходнейшим в обоих видах пьес,
предназначенных для сцены».
В 1590-х годах
(период, который принято считать первым в шекспировском творчестве) Шекспир
создал все свои основные хроники а также большинство комедий. В 1595-1596 годах
была написана трагедия «Ромео и Джульетта», вслед за ней — «Венецианский купец»
— первая комедия, которую впоследствии назвали «серьезной».
Осенью 1599 г. открылся театр
«Глобус». Над входом — крылатые слова: «Весь мир — театр» («Totus mundis agit
histrionem»). Шекспир был одним из его совладельцев, актер труппы и основной
драматург. В год открытия «Глобуса» он написал римскую трагедию «Юлий Цезарь» и
комедию «Как вам это понравится», которые разработкой меланхолических
характеров открыли путь к созданному годом позже «Гамлету». С его появлением
начался период «великих трагедий» (1601-1606). К ним принадлежат «Отелло»
(1604), «Король Лир» (1605), «Макбет» (1606). Тон комедий теперь посерьезнел, а
иногда стал и вовсе мрачным в таких произведениях, как «Троил и Крессида»
(1601-1602), «Все хорошо, что хорошо кончается» (1603-1603), «Мера за мера»
(1604).
24 марта 1603
года умерла королева Елизавета I. Английский трон перешел к Якову I, сыну
казненной Марии Стюарт, наследовавшему корону Шотландии. Новый король подписал
патент, по которому принял под свое высочайшее покровительство труппе актеров
лорда-камергера. Отныне они стали именоваться «слугами его величества короля».
После 1606 г. начался последний
период шекспировского творчества, завершившийся в 1613 его отъездом в родной
Стратфорд. В это время он создал трагедии на античные сюжеты («Антоний и
Клеопатра», «Кориолан», «Тимон Афинский», 1607-1608). За ними последовали
поздние «романтические» пьесы, в числе которых «Зимняя сказка» и «Буря»
(1610-1612).
Причиной
неожиданного прекращения столь удачной карьеры драматурга и отъезда из столицы
была, по всей видимости, болезнь. В марте 1616 г. Уильям Шекспир
составил и подписал завещание, которое впоследствии вызвало так много
недоумений насчет его личности, авторства и стало поводом к тому, что назвали
«шекспировским вопросом». Принято считать, что Шекспир умер в тот же день, что
и родился — 23 апреля. Два дня спустя последовало погребение в алтаре церкви
Святой Троицы на окраине Стратфорда, в метрической книге которой об этом и была
сделана запись.
В нем
говорится о домах и имуществе, о кольцах на память для друзей, но ни слова — о
книгах, о рукописях. Как будто умер не великий писатель, а заурядный обыватель.
Завещание стало первым поводом задать так называемый «шекспировский вопрос»: а
был ли Уильям Шекспир из Стратфорда автором всех тех произведений, которые мы
знаем под его именем?
Вот уже сто
лет находится немало сторонников отрицательного ответа: не был, не мог быть,
поскольку был необразован, не путешествовал, не учился в университете.
Стратфордианцами (сторонники традиционной версии) и антистратфордианцами было
приведено множество остроумных доводов. Было предложено более двух десятков
кандидатов в «Шекспиры». Среди наиболее популярных претендентов философ Фрэнсис
Бэкон и предшественник Шекспира в деле преобразования драматического искусства,
величайший из «университетских умов» Кристофер Марло. Однако в основном искали
среди лиц титулованных: назывались графы Дерби, Оксфорд, Рэтленд — права
последнего были поддержаны и в России. Полагали, что только присущее им
образование, положение в обществе и при дворе, возможность путешествовать,
открывали широкий обзор жизни, который есть в пьесах. У них могли быть причины
скрывать свое настоящее имя, на которое якобы пятном позора по тогдашним
представлениям легло бы ремесло драматурга.
Однако в
пользу Шекспира свидетельствует главный аргумент: его имя при жизни появилось
на десятках изданий отдельных пьес, поэм, на сборнике сонетов. О Шекспире
говорили как об авторе этих произведений (почему при каждом упоминании имени
следовало ожидать уточнения, что речь идет об уроженце Стратфорда, а не о
ком-то еще?). Сразу после смерти Шекспира двое его друзей-актеров издали его
произведения, а четыре поэта, включая величайшего из современников Шекспира его
друга Бена Джонсона, восславили его. И ни разу никакие опровержения или
разоблачения не последовали. Никто из современников и потомков, вплоть до конца
18 в. не усомнился в шекспировском авторстве.
Документы. Сонеты Шекспира
Наиболее
вероятное время создания сонетов — 1593-1600. В 1609 г. вышло единственное
прижизненное издание с посвящением, которое и по сей день продолжает оставаться
одной из шекспировских загадок. Оно было адресовано таинственному W. HНаиболее
определенный тематический цикл в шекспировском сборнике представляют первые
семнадцать сонетов. У них одна тема: пожелание прекрасному молодому человеку
продолжить себя в потомстве, не забыть, сколь скоротечна земная жизнь и земная
красота. Это своеобразное введение в книгу, которое могло писаться по заказу. Вторая
часть сборника (127-154) посвящена Смуглой леди. Изменившийся тип красоты
звучит вызовом традиции, восходящей к небесной любви Ф. Петрарки,
противопоставлен его ангельски-белокурой донне. Шекспир подчеркивает, что,
опровергая штампы петраркизма, его «милая ступает по земле».
***
Кто под звездой счастливою
рожден -
Гордится славой, титулом и
властью.
А я судьбой скромнее
награжден,
И для меня любовь - источник счастья.
Под солнцем пышно листья
распростер
Наперсник принца,
ставленник вельможи.
Но гаснет солнца
благосклонный взор,
И золотой подсолнух гаснет
тоже.
Военачальник, баловень
побед,
В бою последнем терпит
пораженье,
И всех его заслуг потерян
след.
Его удел - опала и
забвенье.
Но нет угрозы титулам моим
Пожизненным: любил, люблю,
любим.
***
Мои глаза в тебя не
влюблены, -
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей
вины
Не видит и с глазами не
согласно.
Мой слух твоя не услаждает
речь.
Твой голос, взор и рук
твоих касанье,
Прельщая, не могли меня
увлечь
На праздник слуха, зренья,
осязанья.
И все же внешним чувствам
не дано -
Ни всем пяти, ни каждому
отдельно -
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него
смертельно.
В своем несчастье одному я
рад,
Что ты - мой грех и ты -
мой вечный ад.
***
Ее глаза на звезды не
похожи,
Нельзя уста кораллами
назвать,
Не белоснежна плеч открытых
кожа,
И черной проволокой вьется
прядь.
С дамасской розой, алой или
белой,
Нельзя сравнить оттенок
этих щек.
А тело пахнет так, как
пахнет тело,
Не как фиалки нежный
лепесток.
Ты не найдешь в ней
совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют
богини,
Но милая ступает по земле.
И все ж она уступит тем
едва ли,
Кого в сравненьях пышных
оболгал
Немає коментарів:
Дописати коментар